Белки и селедки: рассказ Мечтателя

Мечтатель (Мария Смолина)

Арабелла вернулась! - торжествующе завопил соседский мальчишка, но даже на столь знаменательную весть никто из дома "Черного Феникса" не высунулся. То ли каналы связи подкачали, то ли еще что, но название обитателям замечательного домика ничего не говорило.

Домик был действительно замечательный. Недавно отстроенный после очередного пожара, то есть поджога, он издалека сиял знаменитой вывеской: огромная черная птица с огненной каймой, в одной лапе - посох, в другой - меч. Чуть пониже была надпись для особо умных (в смысле - грамотных): "Принимаем заказы на работу. Работы не предлагать." Под надписью - тринадцать глубоко вырезанных крестиков, и всему городу известно, какие именно подвиги они отмечают.

Когда же "Арабелла" боевым кличем огласило всю улицу, из дома высунулся самый любопытный член этой совершенно легальной банды: девушка с целыми двумя особыми приметами - гитарой и вороном на плече. Почему она всегда держала при себе ворона, по-настоящему понимали только специалисты в магии, а с гитарой она ходила оттого, что куда бы она не пошла, ее там почти наверняка попросят спеть, чужие же инструменты она не любила. Тяжела жизнь знаменитых бардов! Вскоре за ней из норы повылезали и прочие "приключенцы", ибо их чуткие на неприятности носы однозначно сообщали о больших событиях, от которых "Черный Феникс" кормился, и довольно неплохо.

Один лишь член компании - последний из прибившихся - не совершал этой прогулки, по той веской причине, что пропустил появление неизвестной "Арабеллы", находясь в это время в другом конце города, допрашивая девятого за утро свидетеля ограбления и недоумевая, как же можно грабить с таким количеством свидетелей.

Экзеленц был старшим следователем в городской страже, единственным из развеселого агентства, кто хотя бы делал вид, что зарабатывает деньги честным трудом. Должность он не бросал в основном потому, что она расширяла возможности "Черного Феникса", давая допуск еще и к данным, собранным стражами порядка - хотя, как показывала практика, сведения из городской гильдии были куда полезнее. Так или иначе, он прилежно расследовал те скучные преступления, которые только могут совершаться в столь благополучном городе, как Аппин, и с надеждой ждал, когда агентство найдет себе работу - а он возьмет отпуск на своей якобы основной.

Он только вечером узнал, что вернулась "Арабелла" - галера, ушедшая из порта на юг семь лет назад (и ожидавшаяся пять лет назад). Ему были переданы все рассказы моряков: о великих южных империях, островах с дикарями, диковинными зверьми, а также ядовитыми фруктами, лихорадкой и людоедскими тварями - в общем, все, чего ветераны "Черного Феникса" накушались уже досыта.

С точки зрения Экзеленца возвращение корабля означало лишь разгул преступности в ближайшее время, поскольку состав команд галер издавна пополнялся только одним, хорошо проверенным способом. Чем больше корабль, чем дольше он провел в плаваньи - тем хуже.

Подозрения его оправдались на все сто процентов. Труп, к которому его вызвали утром, был для спокойной жизни нехарактерен, что Экзеленц понял еще по гадкой роже своего начальника, который очень настаивал, чтобы делом этим занялся не кто-нибудь, а единственный и неповторимый маг-полуэльф. Насчет магии Экзеленц обычно предпочитал не высовываться, выставляя на всеобщее обозрение полуторник, но насчет разреза глаз, формы бровей и вдавленного подбородка возразить было нечего, и он потащился на место происшествия.

Труп был в городском саду и оказался трупом городского садовника. Как его сын опознал было трудно сказать, потому что труп, несомненно, ели, грызли, жевали, и делали это преимущественно с его грудью и шеей. Посему первыми же подозреваемыми оказались три здоровенные сторожевые собаки, и сейчас лежавшие невдалеке и мрачным взглядом созерцавшие скопившихся людей. Однако, наклонившись и пристально изучив то, что еще оставалось, Экзеленц свое мнение переменил: шею определенно не только кусали, но и резали, на что эти милые во всех отношениях песики едва ли (были) способны.

Анатом был с ним абсолютно согласен.

- Сгиньте, все, - пожелал он окружающим, вынимая из карманов весь джентельменский набор, который убеждает зрителей, что ты - некромант: скляночки для собирания крови и иных останков, которые могут пригодится в деле (как маг, он знал, что теоретически в ход может пойти что угодно), линза (большая ценность!), скальпель (а тут все знают, что он кто угодно, только не целитель). Своего он добился: никто не помешает ему сосредоточиться.

Он коснулся руками окровавленного тела и мысленно перенесся на несколько часов назад, в ночь.

...Его разбудил лай собак, и сейчас он шел в сад посмотреть, что случилось. Все три дворняги хором лаяли на дерево, злобно рычали, не прыгая, однако, вверх, чтобы тяпнуть того, кого они туда загнали. Он смотрит вверх, но на дереве никого не видать, и он уже решает, что псы попросту учуяли белку, когда слышит сзади удар о землю, слабый, точно туда приземлился кто-то очень маленький и легкий.

Он оборачивается, но не успевает никого разглядеть в темноте: в его горло впивается что-то острое и...

Экзеленц медленно поднимает голову, вздрагивая от пережитого кошмара. Нет более неприятной магии, чем переживание чужой смерти, и дико обидно, если жертва, которой обычно известно о преступлении больше, чем кому-либо (кроме преступника), ничего не видела и не поняла.

Экзеленц посмотрел еще раз на обгрызенное тело и решил, что "черным фениксам" определенно нечего делать.

- Сбегай в контору и приведи сюда Рэббла.

Это было обращено к одному из помощников, самому храброму из наличествовавших. Другого человека послать за Рэбблом было невозможно. Многие люди, конечно, становятся опасными, когда их рано утром будят и приглашают сходить в другой конец города, посмотреть на труп. Рэббл же был опасен абсолютно в любое время, что незамедлительно становилось ясно любому при его появлении, как, например, сейчас, в городском саду.

Редкостно высокий полуэльф, мощный в плечах, он имел необычные седые волосы (при всем своем молодом возрасте), к цвету которых и был подобран серый костюм, сочетавший в себе дорогую ткань и примитивный практичный покрой. Подкладка его плаща была ярко алой, что наводило на подозрения, превращавшиеся в уверенность, когда становился виден металлический треугольник на цепочке, священный медальон жрецов Хорда - бога огня, хаоса и сумасшествия. Для тех же, кто ухитрился прожить жизнь, не зная этого символа, хватало рукояток двух мечей, торчащих из-за плеч.

- Где пожар? - приветствовал он приятеля издалека, явно намекая, что если пожара нет, то он его с удовольствием обеспечит.

- Пожара нет, всего лишь смертоубийство, - Экзеленцу так приелись однообразные и пахнущие жареным шутки и выходки Реббла, что он их уже почти не замечал.

- Тогда меня вроде как поздно звать, - Реббл разглядел труп.

- Нужно допросить единственного, кто может хоть что-то знать об убийстве.

При слове "допросить" Реббл оживился:

- Кого?

- Вот этого, - Экзеленц указал на труп.

Реббл понял и разом погрустнел.

- Нужно спросить, - пояснил Экзель, - кто имел на него зуб и мог убить.

- А родственники на что?

- А их я пока подозреваю.

Никто из знакомых Экзеленца, кроме Реббла, говорить с мертвыми не умел, оттого-то и пришлось обращаться к фанатику, считавшему себя вдобавок главой "черных фениксов" (остальные предпочитали не обсуждать этот вопрос, памятуя о мясорубке).

- Если у меня нет с собой ладана... - проворчал Реббл и тотчас же обнаружил, что он у него есть - в сумке с волшебными "боеприпасами".

Вокруг "некромантов" давно уже не было ни души, кроме приближавшегося к ним Вая, еще одного "феникса".

Вайлейас - или Вай, за непроизносимостью его полного имени - был самым младшим из команды, и при этом входил в число ее старейших членов. Что делал сей любитель природы в это время в городе, трудно сказать, но он явился, не выделяясь на фоне парковой зелени в своей лиственного цвета одежде, со щенком, который, как заметили уже все соседи, имел привычку мгновенно таять в воздухе и появляться на некотором расстоянии без единого движения лап. Щенок был немедленно облаян беспородными парковыми сторожами, а хозяин, выждав пока Реббл оторвется от покойника, поинтересовался:

- Что он говорит?

- Что ничего не знает, никого не подозревает и вообще посылает подальше, - Реббл погляделл на труп с неодобрением,затем продолжил:

- А теперь: отчего ты к нему пристал?

Пока Реббл вводил любителя лесов в курс дела, Экзеленц снова стал смотреть на собак, на сей раз задумчиво.

- А ведь они видели, что произошло. И я хотел бы знать, кого они загнали на дерево?

- Это намек? - косится на него Реббл.

- Ага. И говорить с ними гораздо приятнее, чем с мертвецом.

- Фью-у! Жучка! Бобик! Шарик! Подойди сюда, тварь поганая, пока хвост не оторвал! - обратился Реббл к ближайшей дворняге.

Когда собаку это не убедило, Вай молча подошел к ней, положил руку на загривок - та и не подумала отдернуться или ощетиниться - и подвел ее к обоим полуэльфам.

Реббл гипнотически посмотрел зверю в глаза, пробормотал что-то по-человечески и перешел на полный глубокого смысла лай:

- Кто хозяина убил?

- Существо с дерева.

- Вы его туда загнали?

- Оно там было, мы заметили. Оно нам не понравилось.

- Человек?

- Нет.

Это было немедленно пересказано Экзелю и Ваю.

- Как оно пахло?

- Плохо. Не живым и не мертвым.

У "фениксов" это вызвало дурные воспоминания.

- Как оно попало на дерево?

- Они там были.

- Они?!

- Двое.

- Одинаковые?

- Да. Черные. Плохо пахнут, потому мы их не кусали.

- Как убили хозяина?

- Длинным зубом.

От ножа до двуручного меча.

- Что оно еще делало?

- Наклонилось над хозяином и долго там ковырялось. Затем вернулось на дерево, ко второму.

- Вы чуете их следы отсюда?

Псы стали обнюхивать землю вокруг дерева.

- Они не спускались.

- Они все еще там? - Реббл поднял голову: если он не ослеп, на дереве никого не было.

- Нет. Их там нет.

- Вай, посмотри, можно ли уйти из парка по деревьям.

Затем Реббл вновь обратился к собакам, довольно грозно:

- Хозяина вы доедали?

- А фигли он нас не покормил!

Реббл и Экзеленц покосились на щенка Вая.

- Только у него кусок шеи уже был вырезан. Вкусный.

- Ладно, проехали. То, что напало, было похоже на человека?

- Нет, совсем другой запах.

- А размеры?

- Как человек.

- Что ж это за зверь такой? - Реббл ни к кому не обращался.

- По деревьям из парка уйдет разве что белка, - сообщил вернувшийся Вай. - Спроси у них, был ли у существа хвост?

Реббл спрашивать не стал.

- Наше дело. Вот только кто бы нам заплатил за работу?

Экзеленц только поморщился:

- На казну не надейтесь.

- Я вот что еще нашел, - добавил Вай.

"Вот что" было куском мяса, порядочно изгрызенного, покрытого следами чьих-то очень маленьких зубов.

- Не человек и не собака. Какой-то маленький зверек.

- Итого, что мы выяснили?

- Что ничего не понятно.

Гипотезы, высказанные на совете и подытоженные Кавэной, той самой любопытной девушкой с вороном и гитарой, были следующими:

а) оборотни;

б) живые мертвецы;

в) могущественные колдуны;

г) черт-те что и сбоку бантик.

Должно представить наконец и оставшихся членов команды, которые впервые появляются на этом совете.

Была личность не менее внушительная с виду, чем Реббл. Обычного человеческого роста был только его меч, сам же он забирал за два метра. Бритая голова тоже придавала ему грозный вид, особенно в сочетании с немыслимыми длинными усами. Самое удивительное, что был он не вышибалой, мордоворотом или наемником, а священнослужителем, как и Реббл, только другого культа. Торг был богом войны, и Грэхам давно уже с завидным терпением набивал головы своих товарищей военной историей, историей оружия и биографиями полководцев. Он не снискал столь грозной славы, как Реббл, благодаря своему врожденному спокойствию и отсутствию чрезмерной агрессивности: там, где Реббл с грозным рыком пробивался грудью, Грэхам останавливался и терпеливо ждал, пока все разбегутся сами. На совете он больше занимался не выдвижением бредовых гипотез, а анализом чужих.

Второй, Юран, был из тех магов, которых обычно называют иллюзионистами, то есть специалистами по тому, чего нет. Этот сделал немало предположений по поводу того, что могли уметь эти существа - летать, телепортироваться, становиться невидимыми и прочее; а также насмерть переругался с Кавэной, без чего от века не обходилось ни одно заседание.

Последним, еще не представленным членом отряда была Ри, также маг, но занимавшаяся более человеческими душами, разумом и чувствами - то есть энчантер, по местной терминологии. Она была, бесспорно, самым восхитительным и обворожительным представителем "фениксов", и роль ее заключалась в том, чтобы украшать беседу своим присутствием, ибо рот раскрывала она лишь тогда, когда ее уж очень заставляли это сделать.

Подведя итоги задумчивой фразой "Мы знаем то, что ничего не знаем", Кавэна задумчиво предложила:

- У меня сегодня определенно настроение сочинять стихи под звездами... Особенно хорошо сейчас в городском парке: май, первоцветы...

- Только давай я пройдусь с тобой, - предложил немедленно Вай. - А то на улицах пристанут...

Трудно было придумать что-либо смешнее: пристать к Кавэне на улице означало потерять (нет, не жизнь, ка вы могли подумать!) свое драгоценное здоровье, пусть даже у нее и не окажется оружия, и обойдется она без магии.

- Как хотите, а я лучше пойду спать, - поднялся Реббл. Шансы отловить кого-либо в саду на следующую ночь не казались огромными. Грэхам же вставил:

- Я узнаю, если с вами что-нибудь случится.

"Фениксы" расползлись по домам, лишь Кавэна и Вай вскоре встретились на улице между своими жилищами, благо те находились напротив друг друга. Вай, не сочтя необходимым брать с собой лук, прихватил, однако меч, да и Кавэна была вооружена не гусиными перышками - хоть и не булавой. Вряд ли кого-нибудь напугал бы прямой витой рог неизвестного животного, захваченный ею с собой, и то, что это рог единорога, твердостью близкий к металлу и заключающий в себе не вполне понятную магию, враги узнавали лишь после того, как он втыкался им в живот. Ножик, свободно помещавшийся в кармане, выглядел смешным, вот только найден-то он был под останками подземного спрута, которого "фениксы" обратили в пыль, и он определенно кое-что мог.

Эти двое, гуляющие ныне по ночному парку, вместе с Ребблом были старейшими членами команды, ее основателями - и друзьями детства, ставшими давно друг для друга братом и сестрой. Дружба вышла странная: как сойтись барду, который постоянно в городе, у всех на виду и ездит лишь в другие города - на гастроли (кроме, понятно, путешествий всего отряда по делам), и лесному охотнику, круглый год пропадающему в окрестных борах, общаясь все больше с волками да сойками? Но они как-то умудрялись встречаться, и если Вайлейас приходил в город, они вместе проводили время (и часто вот так бродили по ночам), когда же Кавэна устраивала себе отдых за городом, Вай становился ее проводником.

На сей раз идиллической прогулки не ожидалось, и когда яростный, заливистый собачий лай нарушил благостную тишину, оба рванулись на звук. Им предстало, вероятно, то самое зрелище, которое ночь назад озадачило сторожа: все три пса едва не бросались на раскидистое дерево, оглашая сад неистовым рычанием и воем.

В паре десятков шагов от ствола Кавэна резко остановилась и, вскинув руки, прокричала что-то не своим голосом, потерявшим разом всю свою музыкальность. В ветвях тополя вспыхнул желтоватый, непохожий на дневной, свет, и на его фоне четко очертился человеческий силуэт, замерший в полной неподвижности на середине движения. Мгновением позже он сдвинулся с места - исчез из светового шара с потрясающей скоростью, причем не было слышно удара о землю или хруста ломающихся ветвей: лишь легко зашуршала листва, словно по деревьям побежал кто-то маленький, легкий и цепкий.

Подобный же звук раздался с соседнего дерева, и Кавэна чутким слухом музыканта тотчас уловила его. Чуть пригнувшись, она помчалась среди ветвей вслед за быстро удаляющимися шорохами, сжимая в руке нож и выискивая в кронах силуэт, неважно чей. Вай задержался сзади, но не из-за медлительности: в темноте с трудом можно было разглядеть, как высокая человеческая фигура наклоняется и теряется среди кустарника, а чуть позже по тропе помчался настоящий крупный дикий волк, легко обогнавший Кавэну, благо ему было куда легче избегать препятствия.

Это было маленьким секретом его и старейших "фениксов": не знали про оборотничество, кажется, даже его родители, кто-то из которых наверняка мог бы превращаться и сам, вот только никогда не подозревал об этом. Вайлейас тоже долго не знал - пока их с Кавэной не занесло на Волчий Праздник - сборище оборотней и обычных волков, которые, вероятно, съели бы их, если б не заступничество местного вожака, не то, что в Вае кто-то признал своего, и не бардовское умение Кавэны говорить громче всех и самые неожиданные вещи: ей удалось изменить настроение "публики" на более дружественное.

В самом начале погони над головой Кавэны послышалось приглушенное карканье.

"Рагнарек, наблюдай сверху!" - и птица взмыла над вершинами тополей, следуя за невидимыми даже ей существами.

Но вот среди деревьев впереди появился человеческий силуэт, стоящий на ветке, и Кавэне здорово не понравился узкий длинный предмет, находившийся у него в руках. Не упуская момент, она изо всех сил метнула нож, на миг представив, как тот втыкается прямо в глаз этому неизвестному. Ответ пришел незамедлительно: раздалось хорошо знакомое ей "дзынь! дзынь!", и в плечо ей ударили одна за другой две стрелы, остановившие ее и едва не опрокинувшие на спину. Первой и единственной ее мыслью в тот миг было восхищение меткостью стрелка, бившего по наверняка абсолютно не видимой ему цели.

Ваю не повезло еще больше: он даже не увидел того, кто послал в него невидимое, слабо взвывшее и блеснувшее в ночи оружие, поразившее его без промаха - четырежды и почти одновременно. Волк молча тормознул, не зная, где искать укрытия от дальнейших нападений: с какой стороны было произведено это?

- Кончаем! - сдавленно вскрикнула Кавэна, прислонившись к стволу и касаясь пальцами торчащих из тела древков.

В это же самое время Грэхам проснулся от кошмара: во сне увидел, себя стоящим в каком-то темном лесу, а кого-то с ветвей дерева всаживающим в него стрелы, и тут же, без перерыва, что он волк, и вот какие-то лезвия пробивают его толстую шкуру. Он тут же очнулся от видения, уже на ногах и с мечом в руке. Спросонья до него не сразу дошло, что опасность грозит не ему, а Кавэне с Ваем; когда же дошло, он сперва было подхватил запасной меч, затем, вспомнив в последний момент, что перевязь принято одевать поверх одежды, привел себя в приличный вид и вышел на улицу.

Намеревался он встретить возвращающуюся парочку: раз у него дальнейших видений не было, то из неприятностей они уже выпутались, причем, скорее всего, самым простым способ, которым Грэхам ни за что бы не воспользовался - сбежали. Вероятно, они уже на пути к дому, злые и перемотанные бинтами.

Слышно их было издалека.

- Я одного не понимаю, - звенела Кавэна, - почему они от нас удирали. С их меткостью можно было запросто нас расстрелять.

- Они вас слышат, - пошутил появившийся Грэхам. - Вероятно, не знали, сколько там вас в засаде.

- Мы прекратили преследование, а Рагнарек их потерял, - Кавэна погладила птицу у себя на плече. - Сказал, что шум просто прекратился - а он никого не видел.

Грэхам пожал плечами.

- Нож-то свой волшебный нашла? - вспомнил он еще одну деталь из своего сна.

- Как ни странно, нашла. Минуты через две, когда эти уже исчезли, слышу звон металла, словно нож до самой ограды долетел, только это было очень-очень громко.

- Я ничего не слышал вообще, - вставил Вай.

- Я пошла точно в ту сторону и нашла его: так далеко мне его было не кинуть, это уж точно! Метрах в ста.

- Он между деревьями что, зигзагом летел? - хмыкнул Грэхам.

Кавэна махнула рукой.

- Он лежал на мху, - заметил Вай. - Там было абсолютно не обо что звякать.

- Ладно, - вздохнула Кавэна. - Я домой не пойду - еще мать пугать, - она кивнула на свое перемотанное плечо.

Переночевали они у Грэхама. Тому пришлось-таки заняться ранами обоих: особый дар исцеления, который иные боги дают своим верным жрецам, к утру сделал обоих целыми и невредимыми. Грэхам нередко размышлял, что если бы не его - и Реббла - способности, "фениксы" полжизни лежали бы в постели.

К полудню вновь собралось совещание, только Экзеленц отсутствовал.

На столе лежали стрелы и металлические звездочки.

- Мой отец встречал такие, - повествовала Кавэна. - Когда лет двадцать пять назад путешествовал далеко на юг. Там применяется такое оружие - как, кстати, и тот специфический стиль боя, которому он научился.

(И научил дочку...)

- Больше нигде? - Реббл обращался к Грэхаму.

- Нигде, - уверенно ответил тот.

- Стрелы, - привлек внимание Вай. - У нас таких не делают.

В вопросе луков и стрел на Вая можно было положиться: с детства он занимался тем, что помогал отцу изготовлять несчетное количество таковых.

- Рассчитаны на какой-то очень большой лук, - прикинул он. - И листовидный наконечник у нас не употребляют.

- Мне интересно время, в которое мы их встречали, - Кавэна говорила голосом человека, на которого снизошло откровение. - Судя по звездам...

- Час ночи.

- Оба раза появлялись в час ночи. Это уже система.

- Прекрасно, тогда сегодня в час ночи там появимся мы. А пока...

Экзеленц, вломившийся в этот момент в дверь, был злой-злой-злой.

- Я убью этого дармоеда! Потом оживлю до зомби и снова убью!

- Начальника или подчиненного?

- Начальника, конечно! Он подгрузил мне еще одно дело.

Убит был Крайг Емеда, сын богатого купца (сколько же неприятностей с непутевыми купеческими и сенаторскими детками "Черный Феникс" уже разбирал!). Аккуратно разрублен, почти надвое. Он явно защищался, меч был у него в руке и даже с каплями крови на клинке.

- Ты смотрел его последние мгновения?

Экзеленц поморщился и кивнул.

... Он шел, покачиваясь, и было ему хорошо и приятно. Лунный свет был просто замечательным, улицы неинтересно безлюдными, покуда сзади его не окликнули:

- Ты Крайг Емеда?

Развернувшись, он разглядел личность, показавшуюся жутко подозрительной даже ему в его праздничном состоянии. Человек напротив него был в коричневом плаще с капюшоном, из-под которого выбивались светлые волосы, нижняя часть лица была замотана, только глаза холодно блестели. Холодно блестели также и две абордажные сабли у него в руках, не вязавшиеся с вежливым вопросом.

- Да, а чего вам надо? - пробормотал Крайг. В его состоянии ему не хватило хитрости соврать, но хватило ума вытащить свой единственный меч, вяло повисший у него в руке.

- Это тебе за твоего отца, - не меняя тона, сказал неизвестный и ударил.

Каким чудом Крайг успел выбросить вперед руку с мечом и процарапать кисть противнику, непонятно, но никакого влияния на дальнейшие события это не оказало. Одна из сабель расчертила его наискосок, от плеча до пояса, а секундой позже, словно этого было мало, вторая полоснула по горлу...

Это и поведал несчастный Экзеленц, добавив:

- Тут еще темное дело. Я опрашивал прислугу: не так давно скончался отец этого парня, и ходят смутные слухи, что он был отравлен, причем сыночком. Тогда ничего не было доказано, да и не очень подозревали...

- Хочешь сказать, спросим по этому поводу самого мертвеца, благо по смерти уже не лгут? - понял Реббл.

- Именно.

Убитый сознался, однако на роль убийцы у него кандидатов не было.

- Теперь еще хуже. За что, собственно, убили: за то, что он отравил отца или за какие-то грехи того, раз уж ему мстить уже немножко поздно?

Ответом несчастному следователю были поднятые к небу глаза и предложение сгрузить это дело на подчиненных и готовиться к ночному визиту в парк.

Визит был спланирован тщательно, новые парковые сторожа - предупреждены. Для облавы был выбран примерно тот же район, где убийцы появлялись до сих пор, от тропинки до решетки. Реббл встал возле последней, указав загонять дичь на него (не упомянув при этом, что загонять ее придется в огонь, поскольку у парка, в котором вздумал прогуляться Реббл, шансов не было). Со стороны тропинки пристроился Грэхам: трудно, собственно, было уповать, что эта тяжелая артиллерия поспеет, если неприятности начнутся в другой стороне, но, будучи наиболее заметным из всех, он наверняка и так окажется первым объектом атаки. Экзеленц занял позицию где-то посередине; невдалеке от него на дереве с луком примостился Вай: ночь была достаточно лунной и светлой, хотя стрельба все равно находилась под сомнением. Магов, Юрана и Ри, не разыскал бы никто: иллюзионист иначе как невидимым никогда в бой и не вступал, Ри же была счастливой обладательницей плаща (подозреваемого на эльфийское происхождение), который маскировал ее, тем паче в темноте, не хуже любой невидимости. Кавэна выбрала место между этой рассыпанной группой и Грэхамом, дабы незамедлительно придти на помощь туда, где было жарче всего.

Будучи сложно спланированной, засада полностью провалилась в плане реализации, о чем их и оповестила сперва стрела, воткнувшаяся в дерево в ладони от головы Грэхама, а затем и силуэт, возникший из ниоткуда прямо перед ошарашенным Экзеленцем. Последний испустил нечто вроде боевого воя и яростно взмахнул мечом, разглядев мимоходом два блестящих при луне клинка, живо напомнивших ему о печальной участи Крайга.

Вопль сорвал всю команду с места. Слышно было, как ломанулся через кусты Грэхам, рванувшийся к неизвестному лучнику; гораздо меньше слышна была Кавэна, заскользившая между деревьями в ту же сторону; натянул тетиву Вай; бесшумный и невидимый воспарил в небеса Юран, заняв по возможности безопасную позицию; где-то ближе к ограде ярким пламенем зажглось дерево, и лишь от Ри не было ни слуху ни духу.

Между тем Экзеленц в первые же мгновения обнаружил еще пару неприятных сюрпризов. Его подобное эльфийскому ночное зрение тотчас указало ему, что в противнике его нет горячей крови - он был столь же холоден, как и ночной майский воздух, - и лишь в груди его проглядывался маленький теплый комок, определенно живой. У Экзеленца не оказалось возможности поразмышлять об этом явлении из-за второго сюрприза: а им было то, что в фехтовании он в подметки не годился своему противнику. Быстрый и точный, он в первой же схватке полоснул Экзеленца по руке, тот же не только не сумел достать его, но еле-еле не поспевал парировать молниеносные удары.

Краем глаза он разглядел в небе Юрана и удивился, отчего так четко он виден и почему его руки светятся зеленоватым огнем, подозрительным со всех точек зрения. Раздумывать было некогда: преуспевал пока один лишь Вай, уверенно всадивший стрелу в противника, которому она должна была пробить сердце - однако не пробила, ибо тот даже почти не замедлился. С неба, из рук Юрана, хлынул на врага огненный поток - и тут-то Экзеленц понял, что и Юран, и пиротехника - иллюзия, поскольку если тот кое-что и умел, то не в таком жанре. Заподозрил ли неладное противник или нет, трудно сказать, но пламя не особенно повредило ему - его натиск не ослаб ни в коей мере. Один из его клинков полоснул Экзеленца по боку - и тот рухнул наземь с отчаянной мыслью, что эта тварь ведь и не человек совсем, с нее станется бросить бой и начать закусывать...

Делать она этого не стала: вместо этого глянула вверх, и в небо взмыли одна за другой стремительные звездочки, настигшие иллюзорного Юрана в один момент. Особого впечатления на того это произвести не могло - и существо на этом бросило попытки достать мага, то ли разгадав обман, то ли за недоступностью противника, и обратилось на стоящего на толстой ветви Вая, уже выпускающего в него следующую стрелу - причем вполне успешно. Свалить тварь не удавалось определенно, и она ринулась к дереву, дабы рубить Вая с близкого расстояния.

И в этот момент из темноты послышался нежный голос, сказавший что-то, понятное, как видно, только этому существу, потому что оно неожиданно сложилось пополам в приступе вполне человеческого смеха, несмотря на пару стрел, торчащих из него - и еще одну, добавившуюся сразу после этого. Это вступила Ри с одним из своих своеобразных заклинаний, вроде бы безвредных, но выводивших из строя самыми странными и дикими способами. Юран также не дремал: между Ваем и уже приходящим в себя врагом замерцал переливчатый узор, притягивая взгляд и не позволяя оторвать его. Ваю эти чары были уже знакомы, и он поспешно заставил себя отвернуться от завораживающей радуги, пытавшийся же добраться до него замер отрешенно, созерцая наплывающие друг на друга цвета.

Вайлейас воспользовался моментом, отшвырнув лук и соскочив на землю, выдергивая из ножен меч и обходя зачарованного врага сзади. Удар был мощным, и человека он разрубил бы едва не надвое, но это существо было из совсем другого теста. Удар явно повредил ему очень сильно, но он пережил его и, что хуже, разом вышел из зачарованного состояния и вырвал из ножен свои страшные клинки.

Вая спас Юран. Сейчас в небе парил уже темный силуэт без признаков свечения в области рук: это был уже настоящий Юран, убравший иллюзию и вышедший из невидимости, начавший новое заклинание. Оно привлекло внимание существа, и оно подняло взгляд: что оно увидело, сказать мог только Юран, но оно отпрыгнуло в сторону и побежало, обломав по пути одно из древков, торчащих из него. Сперва оно направилось к решетке, но путь ему оказался прегражден разрастающимся пожаром, и тварь свернула в сторону, помчавшись вдоль линии огня.

Почти за его спиной через огонь перепрыгнула фигура, с боевым рыком, чуть-чуть промахнувшаяся по нему мечом. Это Реббл выскочил, как чертик из коробочки, и тут же начал преследование недобитого врага. Не он один - ибо после короткого преследования его обогнал волк, стремительно настигающий израненного беглеца.

Мощным охотничьим прыжком превратившийся Вай долетел до горла существа, и от немедленной смерти того спас лишь промах на палец. Оно все же свалилось, но еще боролось, отталкивая от себя зверя, не оставившего надежды перервать ему глотку до конца. Это было подарком для Реббла, получившего необходимые мгновения, чтобы настичь упавших: оба меча одновременно ударили в грудь лежащего, и после этого тот так и остался лежащим.

Реббл отправил мечи в ножны.

Вай стал превращаться.

А мертвец - таять.

Реббл, почти не изумившись, кинулся обыскивать его, пока тот не испарился с концами. Сдернутый капюшон открыл вполне обычное, искаженное смертью, человеческое лицо, из карманов были добыты метательные звездочки - и это все, что удалось успеть. Человеческое тело исчезло, на земле же обнаружился маленький неопределенной породы зверек, вполне дохлый.

- Думать потом будем!

Но зверушку Реббл незамедлительно сунул за пазуху.

- Как там со вторым, у Грэхама?

Звуки не вдохновляли: слышен был боевой клич Грэхама, означающий, что он скорее всего ведет поединок, а вот воинственного визга Кавэны не звучало.

Оба махнули назад, и Вай прокричал, проносясь мимо Ри:

- Поищи Экзеленца!

В бой она все равно не пойдет до последнего.

Все это время события на втором фронте развивались совсем иначе. Грэхам после нескольких десятков шагов остановился и со смачным ругательством воззвал:

- Где же он?!

Кавэна позади него остановилась, прислушиваясь, надеясь засечь шаги, шорох одежды, звяк оружия - что угодно. Она и услышала: свист стали почти у себя над головой. Ей удалось нырнуть вниз, прежде чем длиннющий и широченный меч, пройдя там, где была ее голова, сорвал кору с близстоящего тополя.

Она не стала разглядывать напавшего: гораздо важнее было немедленно заставить его расстаться с оружием, дающим ему всякие неприятные преимущества. Ей уже приходилось выходить с голыми руками против вооруженных, и, по опыту, это было не смертельно (хотя почти - по тому же опыту). Основное, что удалось из этого извлечь - это необходимость немедленно заставить оружие сменить владельца.

Ее рука живо обхватила кисть противника - но та тут же вырвалась, совершая повторный замах. Перед Кавэной мелькнул образ своей располовиненной головы, но на ее стороне в сражение вступила ветка дерева, встретившая меч на полпути и на полной скорости. Воинственный тополь ухитрился таким способом обезоружить противника Кавэны, но того это, кажется, не смутило.

Зато за тот краткий миг, пока меч падал на землю под ноги барду, та воспользовалась одним из немногих боевых заклинаний, которые она знала: с пальцев ее слетели маленькие стрелки, с близкого расстояния имевшие мало шансов промахнуться. Однако явно ее противник сражался и против владеющих магией, ибо он, не раздумывая, что происходит, отпрянул в сторону, и большинство "стальных птиц", как назвал их изобретатель, прошло мимо, и лишь две или три - Кавэна сама в темноте не разглядела - поразили цель. Раны от них редко бывали опасны, и Кавэна приготовилась к сражению.

Тем временем появился Грэхам - и чуть приостановился в замешательстве: принять участие в начавшейся схватке ему было затруднительно. Противники, безоружные, сошлись в столь близком бою и вертелись столь быстро, что любой удар по врагу рисковал прийтись по Кавэне - тем более в этой темноте. Он пытался подобраться к тому, но его чрезмерно осторожные атаки раз за разом проходили мимо: враг успевал приглядывать и за ним, отгораживаясь Кавэной, уходя от удара безумными акробатическими трюками (вполне в духе Кавэны, только куда быстрее).

Меж тем дела барда были плохи. Противник прекрасно знал все ее приемы, благо пользовался ими же, был опытнее, вдвое сильнее и вдвое быстрее - безнадежное сочетание. От первого града его атак ее спасло только защитное заклинание, наложенное заранее, еще во время расстановки засады. От второго ее не спасло ничто: она едва держалась на ногах, полуослепнув и ошалев, не успевая защититься. Ей безумно хотелось, чтобы прямо вот сейчас пришел большой и сильный Реббл и нашинковал этот кошмар до состояния салата. Чем там занимался Грэхам ей было совершенно непонятно.

Самой ей удалось пару раз задеть врага, но настолько слабо, что она бросила все попытки и стала маневрировать, выигрывая время. В случайно полученный момент (врагу пришлось срочно откатываться от удара Грэхама) она успела обратиться к своему кольцу (отобранному в свое время у неудачливого ученика чародея воришки Эльмо Бунстера), которое хранило небольшой запас чар, которые можно было активировать в трудную минуту. Снова воплотилось в жизнь то самое спасшее ее поначалу заклинание: по коже ее побежали мурашки, и сильный и уверенный удар противника лишь скользнул по ней, не повредив.

Грэхам ругался. В этой мельнице он просто не помещался. Он попытался прибегнуть к тому, чего всегда избегал в бою и не любил: своему священному дару. Он мог, среди всего прочего, остановить человека, проскользнув в его мысли и отдав такой приказ. Это он и испробовал.

Разум врага его порадовал: он был вполне человеческим, не чудовищным, против которого все способности Грэхама были бы бессильны. Хуже было то, что враг бешено сопротивлялся всем попыткам его обездвижить, то ли прекрасно зная о подобных чарах и будучи знакомым с ними на опыте, то ли являясь просто дико упрямым и обладая твердой волей. Так или иначе, Грэхам тщетно прилагал усилия - а тот двигался, и со скоростью воистину потрясающей.

А Кавэна чувствовала себя как среди мельничных жерновов. Заклинание долго не провисело: очередной удар противника едва не свалил ее с ног. А затем она капельку подумала и в самом деле упала, притворившись вырубленной окончательно. Рука ее тут же случайно коснулась эфеса меча, оброненного врагом, и тут же закралась мысль, что она не станет, пожалуй, притворяться мертвой до самого конца боя.

А Грехам уже рубился с врагом, извлекшим новое оружие, которого Кавэна в темноте и не заметила, да и сейчас не удавалось разглядеть его толком и разобраться, что же это такое. Грэхам же пришел в состояние безумной боевой ярости, вызванной более всего своими постоянными - и продолжающимися промахами. Ярость определенно не улучшила его боевого умения, и для треклятого монстра он определенно был легкой добычей.

Не помня как, Кавэна поднялась, держа в руках случайно оставшийся меч, неудобный, с слишком изогнутым клинком и непропорционально большой рукоятью. Сейчас она подойдет сзади и перерубит шею этому Великому Непобедимому...

Подкрасться сзади у нее получилось ничуть не лучше, чем у Грэхама - рубануть врага спереди. Он не только заметил ее воскресение из мертвых и приближение, но и счел ее более опасной (она ведь раз или два почти достала до края его куртки!), использовав против нее свое непонятное оружие. Длинная цепь с гирькой на конце мгновенно обмотала запястья ее рук, благо меч она держала обеими.

Вспомнив, какими мощными были его удары, она решила не играть в перетягивание каната, а кувыркнулась вперед, не давая тому натянуть цепь и рвануть, хоть и опасно приближаясь при этом к противнику. Тот не замедлил встретить ее, на другом конце цепи было серповидное лезвие, которое Кавэна в самый последний момент успела парировать мечом, намертво зажатым в связанных руках.

На Грэхама, верно, было наложено проклятие. По крайней мере, через секунду этот серп успел парировать его яростный удар.

И тогда-то на место сей странной битвы влетели один за другим Реббл, Вай и Юран (последний - в буквальном смысле). За их спиной уже слышались далекие крики: "Пожар! Горим!"

Окруженный врагами ночной убийца, как видно, догадался, что его сотоварищ пал, и решил, что совершенно не обязательно составлять ему компанию. Бросив свой конец цепи, он тигриным прыжком метнулся туда, где врагов покамест не было - в сторону тропинки, откуда в свое время появился. Реббл чуть медленнее и значительно шумнее последовал за ним, в то время как Вай наклонился к Кавэне, которая, как только прямая опасность для нее прошла, быстро и аккуратно легла с твердым намерением не вставать, пока ее не отнесут домой на руках. Когда боевой подъем спал, она остро почувствовала как и куда именно ее поразил враг.

Грэхам погнал Вая к Экзеленцу, поскольку Ри уже звала, крича, что тому очень плохо: энчантер не умела обращаться с ранами, зато полуволк в этом разбирался. Сам же Грэхам занялся Кавэной.

Как бы вас не потрепало, если вы остались живы и рядом с вами жрец, способный исцелять, вы встанете на ноги. Причем практически сразу. Приведя Кавэну в божеский вид, Грэхам так же молча ушел в сторону, где сейчас творился настоящий содом.

Огонь уже тушили. С Экзеленцем возился вернувшийся из полностью проваленной погони Реббл; святая сила уже затягивала нехорошую рану в боку, жизнь великого сыщика была уже вне опасности. Зато начинались неприятности другого сорта: кто-то из соседей догадался позвать стражу, и она не просто явилась, а с Начальником во главе.

- Хулиганство! - вопил тот, от чего у всех "фениксов" глаза на лоб полезли: если это хулиганство, то что же называть смертоубийством?

- Это безобразие! Злостное нарушение закона! Вы все арестованы! Руки за голову!

Реббл немедленно убрал их за голову - поближе к рукоятям, торчавшим из-за плеч. Осознав это, Начальник запнулся.

- В чем дело?! - перешел в контратаку Реббл. - Мы тут город от убийц спасаем, а они после приходят и нас арестовывают! Где вы вообще были?!

- Город спасаете?! - Начальник задался целью переорать Реббла. - Кто поджег парк?! И не говори, что это не ты, психопат!

Реббл и не моргнул.

- Не я! - надбавив звуку, он снова перекричал Начальника. - Это те, с кем мы сражались! И победили, между прочим!

- И с кем это вы тут сражались? - Начальник, сорвав голос, перешел на сарказм.

Реббл с торжественным выражением лица сунул руку за пазуху и вытащил за лапу то, что там находилось.

- Вот! - гордо произнес он.

При факельном свете стало видно, что это зверек, похожий на ощипанную белку с очень коротким хвостиком. Тушка болталась в пальцах у Реббла, стоявшего с видом полководца, разбившего врага в генеральном сражении.

Пауза была долгой.

- Нет, - совсем тихо пробормотал начальник. - Вас не в тюрьму надо. В сумасшедший дом.

Затем покосился на лежавшего, приподнявшись, Экзеленца и воспрял духом:

- Но за пожар вы все-таки ответите! Завтра вы явитесь в суд, - он ткнул пальцем в Реббла, - где будет рассматриваться это дело! Я заставлю вас раскошелиться! Реббл ухмыльнулся. Вот последняя фраза полностью раскрывала прежние и нынешние намерения Великого Жирного Начальника: на зарабатывающем крупные (и не облагающиеся налогом) деньги "Черном Фениксе" можно было здорово заработать. Обобрать эту команду было первой мечтой Великого Жирного Начальника. Второй - уволить Экзеленца.

В этот момент появилась Кавэна. Шагала она, при этом по возможности не делая никаких лишних движений, прямая, как фарфоровая ваза. На плече у нее болталась пресловутая цепь с гирькой и серпом. Опиралась она при этом на трофейный меч.

- Что у вас тут за безумие? - возмущенно изрекла она.

Потрясающе, но знаменитого барда никто словно и не услышал, потому что Реббл тут же изрек:

- С пожаром мы завтра разберемся! А налогов все равно платить не будем!

"Фениксы" обидно засмеялись. Начальника затрясло:

- А ты, - ткнул он в несчастного измученного Экзеленца - снимаешься с должности и назначаешься младшим помощником второго следователя по карманным кражам...

Тут затрясло Экзеленца. Он поднялся, разом забыв, что у него только что залатали почти смертельную рану и заорал:

- Пошел ты знаешь куда со своей стражей! Я ухожу из твоей банды вымогателей! , , ...

Он отстегнул с куртки значок с гербом города и запустил в довольное заплывшее лицо. Попал, конечно: Великий Жирный Начальник не увернулся бы и от агрессивной улитки.

- Ничего, - немедленно утешила его Кавэна. - В "Черном Фениксе" платят лучше.

Это было правдой, потому что в "Черном Фениксе" не платили, а делили. Причем не поровну и не по справедливости, а как получится.

Стража отбыла, сочтя, что "фениксов" подразнили достаточно. Последние также отвалили еще до того, как был потушен огонь в парке.

По дороге домой:

Кавэна ругалась, говоря, что она не пушечное мясо, что драться должны всякие выпендрежники с кучей мечей всех длин;

Экзеленц ругался в адрес Начальника и всей городской стражи вообще, а заодно и всяких темных личностей, воображающих себя мясорубками;

Грэхам ругался (про себя) просто так, уверенный, что бог оставил его своей милостью и отнял всю военную удачу.

Кроме того, Юран и Реббл сосредоточенно гордились результатами приключения, причем последний настаивал, что его роль в битве как раз и была самой важной, и недоумевал, чем всем так не понравился пожар: здорово ведь горело!

Ри шла тихо, как мышка.

Под утро залатанный Экзеленц встретился с одним из своих бывших коллег.

Без уволенного скучнее не стало. Этой ночью убили Гвидо Бруддера, личность не столь уж и незаметную: все-таки маг, энчантер. Убили его как на показ: сперва разрубили от правого плеча до левого бока, затем от левого плеча до правого бока. Оба удара сзади.

Экзеленцу это кое-что напомнило. Только на этот раз убийца не боялся перепутать. Но с этой информацией пока делать было нечего.

...Хорошо иметь всюду знакомых! В том числе - в среде интеллектуалов. Теперь Кавэна убедилась, что зоологи - люди не брезгливые. Этот не только не возмутился, когда ему на стол ему положили дохлую ощипанную белку, но, напротив, проявил к ней исключительный интерес.

- Очень, очень редкий вид, - определил он наконец. - Sciurus Anthropoidus...

Кавэна достаточно знала язык зоологов и гипотетических Древних, оттого и вытаращила глаза.

- Вам очень повезло: живые они невидимы, и разглядеть можно только мертвые тела. Эти белочки могут дышать огнем...

Зоолог подошел к карте.

- Обитают они вот здесь, на островах...

Кавэна постаралась запомнить восемнадцатисложное название, но это было уже не важно. Она просто увидела, где эти острова находятся.

- Спасибо, - кивнула она. - Мне все ясно.

Реббл тоже неплохо проводил утро. Один-единственный жрец Хорда превращает судебное заседание в бардак. Он начал обеспечение этого в тот самый момент, когда кончилась вступительная часть (Великий Жирный Начальник расписывал его подвиги) и начался подсчет убытков.

Всем было ясно, что пару сотен золотых они никак не превышают.

Всем было ясно, что с "Черного Феникса" надо собрать дань.

Спор шел о сумме, колебавшейся где-то от тысячи до двух тысяч, причем Реббл сводил всех с ума, говоря, что он кому угодно докажет невеликость суммы ущерба, и ни за что не заплатит больше восьмиста, и тут же начинал заводить речь о каких-то пожертвованиях на благо города. Поначалу ему приказывали замолчать, но затем вспомнили, что молчащим Реббла еще не видел никто. Превратившись в базар, заседание кончилось торгом:

- Две тысячи! - постановили присяжные.

- Тысяча шестьсот, - Реббл и глазом не моргнул.

- Тысяча восемьсот, - судья даже не осознал, что делает.

- Тысяча шестьсот, - повторил "священнослужитель". - И половина - только в качестве пожертвования от "Черного Феникса" на процветание родного Аппина.

Наступила идиотская пауза. Судья закивал бессмысленно. Реббл, ухмыляясь, оставил мешочек с деньгами на столе перед ним и отвалил прежде, чем все поняли, что, собственно, происходит.

У Реббла была одна странная черта. Он был фантастически жаден, когда дело доходило до получения денег от других, и выжимал самую большую сумму, которую только удавалось, однако впоследствии расставался с ними совершенно безболезненно, теряя интерес к добытым сокровищам.

Посему вернулся он в замечательном настроении, где вместе со всеми и выслушал сообщение Кавэны о зоологических изысканиях.

- Все сводится к одному, - подытожила она, - "Арабелла".

Несложный вывод. Оружие и боевое искусство далеких южных стран. Звери, обитающие на богами забытых островах в том же конце. Все это могло быть только частью импортированного "Арабеллой".

- А Крайг Емеда и Гвидо Бруддер?

- Так ведь их кто-то другой убивал.

- Не очевидно.

- Совпадают-то только два меча. Напавший на Крайга не был черным. И ничего не ел, это уж точно!

- Все равно это может быть завязано с кораблем.

Post hoc.

"Черный Феникс" в полном составе промаршировал к "Арабелле", не озадачиваясь даже вопросом, как попасть на корабль: кто их таких милых не пустит? Все оказалось еще проще, чем ожидалось: предприимчивые моряки устроили платные экскурсии на ставшую легендарной галеру, и полгорода уже перебывало там. Без особых шансов обнаружить что-нибудь интересное, "фениксы" прочесали корабль, покуда Кавэна болтала с одуревшим от скучных зевак вахтенным.

- На одном острове подцепили жуткую лихорадку, почти все переболели, - повествовал тот, - пятеро померли, включая капитана. Мы его вчера похоронили, и с ним еще одного.

- Сюда довезли тела? - любые мертвецы могли быть подсказкой.

- Да, не хотелось капитана в море бросать. Остальных-то кинули, а капитан дольше всех мучился, позже других помер.

Кавэна заодно выяснила и имя капитана - на всякий случай.

- А вы на островах, которые открыли, не видали таких странных зверьков: вроде белок, короткохвостые и невидимые? - она не задумывалась задавать вопросы "в лоб".

- Встречали что-то вроде этого, - удивился тот. - Как раз там, где лихорадкой и позаражались. Но только мертвых, понятное дело, видели.

Его удивляло это странно направленное любопытство: бедняга не был дома семь лет и не слышал ничего про "Черный Феникс" и, в частности, про Кавэну Тэленг.

А Кавэна задумалась. Белки соединялись с лихорадкой.

Тут вернулся бросивший досмотр Экзеленц.

- Парень, а не было у вас на борту одного головореза, любителя помахать двумя саблями зараз?

Моряк рассмеялся:

- Здесь головорезы все...

В этот-то момент до Кавэны по-настоящему дошло, в чем дело. Галера! Галера, галера! Кто-то освободился и сводит счеты!

- Это такой высокий блондин, - уточнил Экзеленц, - и я не думаю, что он возвращался на корабль.

- Кажется, понимаю. Был один похожий: Марик Велиес.

Кавэна и Экзеленц разом взмолились (каждый своему любимому богу), чтобы вахтенный никого не спутал.

Больше с корабля не оказалось никакого проку, и пришлось уходить с тем, что удалось узнать. Впрочем, перед тем, как сойти с борта, на всякий случай разыскали пьяного мичмана и справились еще раз по поводу умерших, пропавших и места захоронения капитана. Тот также обронил странное замечание:

- По-моему, с нами назад проехались пара... тово... невидимок.

В "штабе" была сформулирована новая теория:

Крайг Емеда и Гвидо Бруддер - это одна история; садовник и белки - совершенно другая. Последнюю сочли более интересной и стали разрабатывать.

Выходило, что белочки способны занимать мертвые человеческие тела, оживляя их при этом. Питаются они мясом (предпочтительно двуногих-бесхвостых) и теперь их охотничья территория - благословенный город Аппин. Не исключено, что бегают они как раз в шкурах капитана и второго невезучего морехода.

Возражений хватало, и их высказывал все больше Грэхам:

- Во-первых, тело растаяло. Так настоящим оно тогда было или все-таки скорее иллюзией?

- Не совсем иллюзией, - Юран был авторитетен.

- И тем не менее: чем-то скорее сотворенным магически, чем реальным. Затем: вы полагаете, что на "Арабелле" было полно таких крутых ребят, как эти двое?

Все содрогнулись, представив кораблик с подобной командой.

- Они иностранцы, - пробормотала Кавэна. - Может, их как-то прихватили с собой по дороге?

"И ничего нам не сказали". Объяснение не годилось.

- На самом деле это проверяется просто, - предложил Реббл. - Идем на кладбище, выкапываем капитана и смотрим: если могила пустая, то...

Излишне религиозных не нашлось.

В омерзительную морось герои с лопатами один за другим проскочили на кладбище сквозь дыру в решетке, подальше от бдительного обитателя сторожки. Они почти надеялись, что на кладбище будет что-нибудь интересное: им приходилось лазать по прибежищам черных магов, и они видали и бегающие скелеты, и цельные трупы различных сортов (но непременно когтистые, а некоторые и клыкастые). Здесь, особенно учитывая их версию происшедшего, можно было ожидать приятной встречи с вампиром или неупокоенным духом.

Однако кладбище было столь же благополучным, как и весь Аппин: нашли они лишь могилу капитана и долго, с отвращением, раскапывали ее под проливным дождем. Поэтому вполне уместное в ней полуразложившееся тело вызвало у всех ледяную ярость (у Реббла - горячую).

Версия и впрямь никуда не годилась.

Зато с телом все-таки было не все в порядке. Оно оказалось обгрызенным, как достопамятное тело садовника.

- Зря нам моряки не сказали, не пришлось бы копаться! - возмутилась Кавэна.

Все это было лишь подтверждением того, что белки прибыли в Аппин в трюме "Арабеллы", вкусно питаясь по дороге. Невыспатые "фениксы", завалив могилу обратно, поволоклись домой, посылая по дороге подальше всех мертвецов и оборотней.

Наутро Реббла смог разбудить только вопль в ухо: "Эмбо Уголек убит!"

Вышеупомянутый Эмбо был собратом Реббла по вере, братом во Хорде, таким же сумасшедшим жрецом: убийство такового, разумеется, требовало мести, немедленной и жестокой. За собой Реббл уволок и Экзеленца - для выяснения последних минут умершего; отставной сыщик возмущался и заявлял, что за последние три дня он трижды умирал (за садовника, за Крайга и за Гвидо, причем последний раз - впустую, поскольку Гвидо умер раньше, чем успел услышать либо увидеть хоть что-то), а это ужасно вредно для здоровья.

Тело жреца еще не убрали. В груди его была прожжена огромная дыра, в середине которой обнаружился оплавленный кусочек металла.

- Сталь, - определил Реббл. - Значит, это не его медальон, тот был серебряным.

- Остатки оружия противника.

- Делалось-то это заклинанием, плавящим металл, - Реббл сам сто раз его использовал. - Не вяжется другое: жреца Хорда огонь не убивает. - Реббл, как было всем известно, в огне не горел. Правда, и в воде не тонул.

В общем, Экзеленцу пришлось умереть в четвертый раз (если не считать памятный бой в городском парке, где его чуть не убили на полном серьезе).

А Эмбо прогуливался ночью возле храма, когда перед ним возникла до боли знакомая фигура в коричневом плаще и с замотанным лицом.

- Защищайся, - лаконично сказала она.

Эмбо именно это и сделал, быстро и самым привычным способом, намереваясь превратить оружие врага в стекающие на землю капельки. К сожалению, заклинание было черезчур медленным, в чем жрец и убедился, когда скрывавший лицо, не обратив внимания на теплеющую рукоять, недрогнувшей рукой вонзил острие клинка в его грудь.

Эмбо умер не совсем сразу: он еще услышал, как убийца удаляется, оставив клинок плавиться в теле умирающего...

- А вот теперь этого Марика или как там надо найти, - угрюмо произнес Реббл.

- Я зайду к своим бывшим подчиненным, - это все-таки не воображать себя трупом.

Досье на Марика Велиеса было живо выкопано из груды макулатуры... а за ним - и еще одно, когда стало ясно, что от первого помощи немного.

Сам Марик угодил на галеры за банальную кражу - он начал как управляющий у одного торговца, и дорвался до действительно аппетитной суммы - вот только следы замести не сумел. С кораблем ему не свезло: "Арабелла"...

Кто первый догадался приволочь досье на отца Марика, Халька Велиеса, позже не вспомнили, но оно оказалось втрое объемистей и интересней.

Первая жена купца Халька покинула этот свет много раньше своего мужа, тот женился на другой, лет на двадцать его моложе. Было б странно, если б она ему не изменяла, и выбрала она для этой цели не много не мало чарующего Гвидо Бруддера (тут уши встали торчком у всех). Хальк ее из дома выгнал. Тогда в его жизнь вошла обворожительная Киса Катни.

А дальше произошло нечто странное. Из загородного именьица Халька пришло письмо управляющего о случившемся там пожаре, и он поспешил поехать туда разбираться. Тем временем Киса испарилась, да еще с такой суммой в золоте, камнях и ценных бумагах, до какой и тянуться не пробовал жадный Велиес-младший.

Управляющий же был озадачен появлением хозяина: в имении все было в полнейшем порядке, и именно об этом он докладывал в последнем послании. Письмо, однако, было признано подлинным, ибо совпадало с точностью все - подпись, почерк, даже манера выражаться, по утверждению Халька и обалдевшего управляющего, была абсолютно та.

А сразу после бегства Кисы один из кредиторов Велиеса, по фамилии Емеда (тут все опять вытаращили глаза) потребовал немедленного возврата всех долгов. Похищение ценных бумаг, а также как из-под земли возникшая стая прочих кредиторов решили дело: расплатиться Хальк не смог. Конец истории очевиден: имущество пошло с торгов (и Емеда отхватил немало), старый купец же попал на галеры, где в скором времени и помер, поскольку подобные приключения недопустимы в его возрасте.

- Ну что ж, - заметил Экзеленц. - Что вам сказать. Ловите Марика.

Неясным оставалось лишь одно место - но его немедленно объяснил Реббл, как только ему было сказано про письмо о пожаре.

- Я тоже так умею, - он тут же припомнил, как "Черный Феникс" доставлял секретнейшее послание, которое попало-таки в руки к врагу - и враг так ничего и не понял, поскольку содержание письма было прямо противоположным первоначальному. - Это мог сделать только жрец Хорда.

- То есть Эмбо Уголек, - кивнул Экзеленц.

- Не знаю, чего он там за это получил, но Марик это выяснил, - Реббл говорил уже без злобы, словно потерял интерес к гибели своего коллеги.

Меж тем в "контору" пришли гости, и принимать их случилось Юрану и Ри, отчего встреча вышла короткой и информативной. У дверей обнаружилась бедно одетая женщина, за милю пахнущая рыбой, и взор ее был с порога умоляющим:

- У нас на берегу оборотень, - сообщила она, страшно запинаясь. - Стража ничего не хочет делать (хлюп!), не верит (хлюп!).

Кончилось все просьбой придти и спасти всех от чудовищ, благо великие воины и маги из "Черного Феникса" знамениты своими победами над монстрами.

Юрана подмывало объяснить, что "фениксы" не задарма работают, но, соединив оборотней и все предыдущие приключения отряда, он ответил с обычной кривой усмешкой.

- "Наши решения - ваши проблемы".

Бедная женщина захлопала глазами: ей не был знаком великий девиз "Черного Феникса", весьма своеобразный, но точно отражающий действительность рекламный лозунг.

Ри нежно улыбнулась просительнице и выставила ее за дверь.

Отряд поздно вечером промаршировал к пристани, отыскивая указанное рыбачкой место. В том, что оборотень вылезает в час ночи они просто не сомневались.

- Живым, - требовала Кавэна. - Нам нужно узнать, что это за твари, а с мертвыми белками ты, Реббл, говорить не умеешь.

- На самом деле можно попробовать, - задумался тот,- Соединить два заклинания...

Проблема была в том, как Хорд отнесется к подобному обращению с дарованной им силой.

Оборотень был пунктуален и предсказуем, за исключением одной мелочи: их было двое. Один появился как большая рыба, выбросившаяся из воды на песок и там обернувшаяся человеком, другой явился уже на двух ногах, причем на месте были и обретенные Кавэной меч и цепь с довесками.

Первый, благо его ожидали, был замечен первым и встречен залпом из всего магического и немагического: стрелы от Вая, стрелы от Экзеленца, огненный болид от Юрана, стальные птицы от Кавэны, еще одно огненное послание от Реббла... Бедняга умер до того, как разглядел кто на него напал.

Зато второму это дало шанс приблизиться, и встречен он был Ребблом, который явно собирался в этом бою наверстать все, что пропустил в предыдущем.

Теперь была его очередь убедиться, насколько сильны их противники. Как раз в тот момент, когда Кавэна напомнила: "Хоть одного-то надо живым!", длинный изогнутый меч прочертил дугу по груди Реббла, и яростный рык последнего мог означать лишь: "Только в четырех частях!"

Затруднительно сказать, кто из двоих нарезал бы другого на четыре части, но положение спас Грэхам. Самым простым способом взять кого-либо живым было парализовать его, и он снова потянулся к мыслям этой треклятой полубелки.

То ли последняя была совершенно деморализована перевесом противника, то ли Грэхам наловчился в проникании в ее мозги, но она замерла, как статуя, посреди красивого выпада, и Реббл еле успел остановить свои руки, собиравшиеся разрубить врага наперекрест. Он пыхтел и был залит кровью, но ничего смертельно опасного с ним не случилось, и он сам затянул себе рану (с божьей помощью), пока прочие торопливо связывали обездвиженного врага, отшвырнув в сторону меч, лук и то неназываемое оружие.

Гордые столь легкой победой, они возвращались домой, Реббл нес захваченного, перебросив его через плечо. По дороге шло обсуждение:

- Их там гнездо, или это те же самые?

Первая возможность была страшна.

- Воскрес он, что ли, после того, как мы его убили?

- Так в прошлый раз он был белкой, а сейчас - рыбина.

- Я посмотрела, - покачала головой Кавэна. - Там была не рыбина. Это дельфин.

- Если те же самые, то как их убить, чтобы они не воскресли?

- Сжечь, например.

Звучало правдоподобно.

- А если там все же гнездо?

- Значит, завтра ночью они в полном составе придут к нам домой. Мы их крепко достали.

В это время Ребблова ноша подозрительно шевельнулась, но тот не придал значения активности беспомощного, связанного врага. Как выяснилось, зря, поскольку тут же в ночи вспыхнул огонь - лишь на миг - и следом за ним послышался невероятный хрип Реббла. Все в тревоге обернулись к нему, но он только резко швырнул своего пленника на землю, встал ему на грудь коленями и не своим голосом стал говорить: в его словах все немедленно узнали разогревающее металл заклинание. Раскалившись, в темноте засиял красным его священный амулет, который он сорвал с шеи и, насильно открыв рот свое жертве, стал заталкивать ей в глотку.

Остальные смотрели на это в шоке.

Между тем оборотень потрепыхался и, не успев издать ни звука своим сожженным горлом, затих. Тело его стало таять, и вскоре в коллекцию добавилась еще одна ощипанная белка.

Тогда-то стало заметно, что Реббл не торопится подниматься, а корчится, словно ему очень плохо.

Тут до всех стало доходить, и они поспешно сделали вид, что их там нет.

Белки дышат огнем, сказал зоолог. Когда Реббл нес этого парня через плечо, тот дыхнул... Прицельно...

Тушку животного - с отожженной головой - потом бросили в костер. Про предыдущую, засунутую в погреб, почему-то забыли.

Целый день "фениксы" отдыхали спокойно.

Целую ночь они спокойно спали.

Наутро боги решили, что хватит с этих бездельников.

Когда Находка, жена Реббла, разбудила его и сообщила, что прибыла целая делегация рыбачек, он понял, что все началось сначала. Прямо с ходу он спросил, сколько было оборотней, и, получив ответ, что ровно два, хлопнул дверью.

Нет ничего скучнее, чем в третий раз идти за все тем же врагом. На этот раз решение взять их живыми и вытрясти все, что вытряхнется, было тверже кремня.

- Минутку, - Грэхам всегда был образцом здравомыслия. - Они на нашем языке говорят?

- Сомнительно.

Все покосились на Юрана.

- Будет вам заклинание-переводчик, - он делал всем огромное одолжение.

- Послушайте, - развеселилась Кавэна. - А ведь они же у нас белки-рыбки. Может, с ними как с животными надо разговаривать?

Грэхам промолчал по поводу того, что если на них действует его паралич, значит, они люди.

- Это мы тоже умеем, - махнул рукой Реббл.

Вышли несколько заранее и, как оказалось, не зря. Через несколько поворотов на горизонте появилось алое зарево, на которое Реббл немедленно сделал стойку; вскоре стали слышны и многочисленные женские вопли с той стороны.

- Публичный дом горит! - со счастливой ухмылкой поведал догадливый Реббл.

- У нас есть время, - вздохнула Кавэна.

Пятеро "фениксов" только оставили за собой облако пыли. Кавэна и Ри переглянулись и потянулись следом.

Над толпой полуодетых женщин возвышалась одна, показывавшая пальцем в переулок:

- Это он поджег!

Еще одна была в высоком окне верхнего этажа, не в состоянии выбраться из огня.

На нее-то и смотрели по большей части спасшиеся "девушки", зато "фениксы" разом повернулись в сторону фигуры, совершенно не торопившейся убегать, хотя на нее и указывали пальцем. Первым узнал ее и рявкнул Экзеленц:

- Марик!

Последний вздрогнул, глянул на команду и поспешно нырнул в переулок. За ним пошла облава "фениксов".

Погоня была на редкость коротка: оценив проворство некоторых из преследователей, беглец просто остановился и встретил их, положа руку на рукоять сабли. Вторая рука его была перевязана; лицо уже не скрывалось повязкой, капюшон на бегу слетел назад.

- Ты Марик Велиес? - спросила Кавэна, у которой после любого бега хватало дыхания.

- Ну, - холодно ответил тот.

- Ты пришил Крайга Емеду, Гвидо Бруддера и Эмбо Уголька? - приступил у допросу Экзеленц.

- Допустим, - отчего тот не отпирался? Возможно, просто в любом случае не собирался сдаваться живым, решив, что галер с него хватит.

А "фениксы" раздумывали. Несколько дней назад они бы без колебаний сдали убийцу страже, вот только теперь Экзеленц не чувствовал себя ничем обязанным перед ней и перед законом: насолить Великому Жирному Начальнику стало его голубой мечтой. Реббл куда-то подевался, и некому было мстить за смерть Эмбо Уголька.

- Ты собирался выбираться из города? - спросил Экзеленц.

Марик медленно кивнул. Что ж, он отомстил всем.

- У нас есть более важные вопросы, напомнила Экзеленцу Кавэна. - Марик, что ты знаешь о белках-невидимках с острова... - она, как могла, воспроизвела название.

Даже при лунном свете было видно, как отвисла у него челюсть.

- Белки. Есть там такие, мы их только мертвыми видели. А живые не видны и, по-моему, парочка пробралась на наш корабль.

Ничего нового. Вот только...

- Они не мясом, случайно, питаются?

Круглые глаза.

- Вроде вполне нормальные грызуны. Орехи едят, фрукты.

Здорово. Но этот просто может ничего не знать. Но что с ним делать, во имя всех богов.

- Выбирайся-ка из города, - решил наконец Экзеленц, - пока тебя не поймали. Юран, сделаешь его невидимкой.

- С удовольствием, - Юран обычно берег свои заклинания, но ради такого хулиганства!

Марик исчез, и никто даже не услышал его шагов, пока с другого конца переулка не донеслось обалделое: "Спасибо!". Наверное, этот человек всю жизнь будет мучиться, что же это за коллегия сумасшедших встретилась в тот вечер.

По пути обратно Реббла нашли в окружении "девушек"; та, что была им спасена, висела у него на плече. Кавэна лаконично ткнула пальцем в луну, и он страшным усилием воли заставил себя покинуть кружок, припоминая, что вообще-то ему еще сегодня оборотней ловить. Услышав описание встречи с Мариком, он остался совершенно равнодушен.

- Эмбо был убит в честном бою.

Никакой последовательности в мыслях, словах и действиях от него и не ждали. Никто так и не рискнул отметить, что Реббл просто остыл: жрецы Хорда не остывают!

Залегли на берегу в полуразрушенном брошенном сарайчике, дожидаясь появления неуловимых ребят, пока дозорный не сообщил о появлении таковых.

Последняя битва сократилась до полного отсутствия таковой. Над волнами показались две человеческие головы, и оба непотопляемых бойца вылезли, отряхиваясь, на берег.

Когда им навстречу вышла Кавэна, их, наверное, хватила кондрашка.

- Подождите, господа, - она подняла руку. - Не хватайтесь за оружие, надо поговорить.

К сожалению, поднятая рука не иначе как напомнила им про стальных птиц, потому что один из них проговорил другому что-то на незнакомом языке, и они вытащили мечи.

И тогда Грэхам их остановил. Легко и просто, одним словом.

Когда Юран воспользовался переводным заклинанием, захваченные оказались вполне расположенными к беседе. Они не только что не боялись победителей, но даже не особенно негодовали по поводу происходящего.

Были они родом как раз с того самого дальнего юга, на который навело их оружие и Кавэнин отец-путешественник. Распрекрасна была жизнь этих великих воинов, пока не угораздило их убить жрицу богини Ферно (почему, они не уточнили, сказав только: "Нас послали").

"Ферно" кое-что говорило Ребблу и Грэхаму. Богиня смерти (в Аппине ей, тьфу-тьфу-тьфу, не поклонялся никто), она была одной из хозяев потустороннего мира мертвых и до банальности злобной.

- Перед смертью жрица успела проклясть нас, - рассказывал тот, что так поразил Кавэну своим боевым искусством. - По ее воле нас не принимает смерть, и мы каждый раз воскресаем в виде какого-либо животного. В Аппин мы прибыли белками, а потом вы нас зачем-то убили, и мы превратились в нечто вроде селедок...

Наверное, смех был неуместен, но "фениксы" потеряли весь свой такт.

- ...Мы можем превращаться в людей, - мрачно продолжал рассказчик.

- Но только на часть суток? - сообразила Кавэна.

- С часу до семи, - подтвердил тот. - И мы можем питаться только человеческим мясом, это часть проклятия. Как нам было трудно на корабле, матросы ведь заподозрили неладное. Наконец, мы забились в трюм и потихоньку кушали там капитана...

При всей трагичности истории "фениксы" не могли не веселиться.

- А оружие всегда после воскресения появляется? - полюбопытствовал Реббл.

- Да, это входит в проклятие.

Понятно: чтобы монстры пострашнее получились. Но у всех мысли потекли параллельно: если каждый день их убивать и забирать оружие...

- А вы всегда на том же месте, где умерли, воскресаете? - Кавэна явно разрабатывала этот вариант.

- Нет, - помотал тот головой. - Примерно в пределах мили.

Какая жалость! И ведь не запрешь в подвале: покончат попросту с собой и так выберутся. А надо их где-то придержать, пока не разберемся со снятием проклятия.

- Так можно вас хоть как-то убить? - вздохнула Кавэна.

- Не знаем как. Нас-то это проклятие знаете как достало. - Их можно было понять. Возможно, в своей первой жизни они любили человечину гораздо меньше.

- Ладно, - подытожила Кавэна. - Берем их с собой домой, утром засовываем в аквариум. И все это время будем соображать.

За сутки, по их опыту, можно было мир спасти.

Заседание проходило вокруг стола с водруженным на него ведром, в которое еле-еле влезали обе рыбы. Впрочем, сельди не протестовали.

- Как мы вообще снимаем проклятия?

Опыт подобных дел у "Черного Феникса" был. Особенно весело было снимать проклятие с одного знакомого мага, по имени Доринг Гвар: того прокляла жрица Ивей, богини страдания (вообще, что-то эти жрицы все ужасно нервные), и для снятия Кавэне пришлось провести ночь в храме Ивей во время жертвоприношения - в качестве жертвы, разумеется. Был некий Калин, проклятие которого заключалось в том, что взгляд его убивал, безо всякой его на то воли: для него пришлось добыть золу из посоха злого мага, воду из соленого озера (кочевники вокруг него долго сопротивлялись, но воды дать пришлось: компания героев добилась ни много ни мало принятия в племя), после чего бедный Калин вынужден был есть сырыми лошадиные печень и почки. Так развлеклось одно шкодливое божество по прозванию Шизак - к счастью, по установленным на небесах законам, оно должно было и указать способ избавления.

А вот в данном случае никаких наводок не было.

- Поискать какого-нибудь провидца?

Одну предсказательницу Кавэна и Вай знали: та и рассказала, как помочь Дорингу Гвару. Но все это было ненадежно и далеко, а времени - не так уж много, потому что как этих оборотней удержишь, если они еще и голодные будут? Не кормить же!

- А может, попробуем в лоб? - предложила Кавэна. - Ты, Грехам.

Тот молча встал. Боги издевались над ним: он, для которого превыше всего было оружие и честный бой, был едва ли не главным специалистом по сверхъестественным силам. Как символично, что с Кавэной происходило совершенно противоположное: она, которой надлежало быть мозгом, языком и рекламным агентом компании, постоянно оказывалась в самой середине зверской драки. Это судьба!

А Грехам воззрился на селедок горящим вдохновением взором и изрек громовым голосом:

- Во имя Торга, да спадут с вас злые чары!

Одна из селедок перевернулась к верху брюхом.

Все прыснули.

- Одной молитвой убил! - шепнула Кавэна Ри.

- Чего смеетесь, по-моему, даже получилось! - возмутился Грехам.

Словно в ответ, из ведра донеслось два медленно затихающих стона. Вторая селедка замолотила хвостом, но тут же затихла. Она явно и не собиралась помирать.

- Действительно получилось, - бодро согласилась Кавэна, вытащив ее за хвост из ведра, рассмотрев с умным видом и бросив обратно в воду. - Со всем мы разобрались?

- А начальник стражи? - горестно сказал Экзеленц. Мало того, что мы все потрудились за бесплатно, я остался внакладе.

- Отошлем ему этих селедок, - предложила бард. - И скажем, что это они - ключ к убийствам. Нехай ломает голову.

- Он их просто выбросит и все, - фыркнул Реббл.

- Но смерти-то прекратятся! - заспорила Кавэна. - И тогда-то ему придется пошевелить мозгами.

Записка, составленная по большей части Кавэной, мастером слова, гласила:

"Господин Великий Начальник Храброй Стражи!

Мы расследовали убийство садовника ("И последовавшие за ним смерти в трущобах," - указал Экзеленц). Жертв отныне не будет. Мы высылаем Вам сих селедок ("И белку! - вспомнил Реббл. - Я сейчас принесу ее из подвала."), ибо они и являются коварными убийцами, дабы Вы могли свершить правосудие над выжившей ("Съесть!" - радостно засмеялся Юран) и составить акт о гибели остальных в процессе следствия.

Желаем Вам вкусной ухи,

Кавэна Тэленг,

Реббл,

Грэхам,

Вайлейас,

Юран,

Ри,

и с особым непочтением - Экзеленц."

Письмо, белка и селедки были отосланы немедленно.